Эволюционный биолог Брет Вайнштейн известен своими довольно смелыми идеями, выходящими за рамки его области знаний, которые я, возможно, не стал бы защищать. Но что касается некоторых комментариев, которые он сделал несколько месяцев назад в рамках своей области знаний, то он был абсолютно прав, когда дал тревожную оценку текущего состояния дарвинизма. Как у ученого, у меня есть свои причины, почему это так. Он заявил:

«По моему мнению, мейнстримные дарвинисты лгут о том, сколько мы знаем и что еще предстоит понять... Я считаю, что современный дарвинизм несостоятелен. Да, я думаю, что более или менее знаю, как его исправить. Меня раздражают мои коллеги, которые, как мне кажется, лгут сами себе о состоянии современного дарвинизма. Я думаю, что знаю, почему это произошло. Думаю, они опасались, что креационное мировоззрение всегда было угрозой... и поэтому они притворялись, что дарвинизм был более полным объяснением, чем он был на самом деле...»¹

Как биофизик, специализирующийся на информации, закодированной в ДНК, содержащей гены, которые, в свою очередь, кодируют белки, и как эта информация определяет трехмерную структуру белков, у меня есть свои причины согласиться с Вайнштейном в этом вопросе. Хотя он считает, что «примерно знает, как это исправить», мое понимание крайней сложности (это колоссальное приуменьшение) поиска последовательностей, которые будут кодировать функциональный белок со стабильной трехмерной структурой, подсказывает мне, что ни он, ни кто-либо другой не сможет это исправить (хотя мне было бы интересно услышать его предложение по решению этой проблемы).

Тем не менее, в его заявлении есть несколько слов, на которые стоит обратить внимание: «лгут», «несостоятелен» и «лгут сами себе». Обратите также внимание на мотив продвижения этой несостоятельной теории.

Чтобы было ясно, я не утверждаю, что дарвинисты замышляют умышленно искажать науку и вводить людей в заблуждение, хотя такие искажения и введение в заблуждение, безусловно, имеют место. Скорее, ученые, которые должны знать лучше, но продолжают продвигать дарвинизм, живут в отрицании, мотивированные своей априорной приверженностью материализму и сциентизму, движимые антагонизмом по отношению к любой возможности существования разумного ума, стоящего за программным обеспечением, закодированным в геномах живых организмов.

Три предсказания дарвиновской эволюции

Около 35 лет назад я сидел в кабинете профессора эволюционной биологии в одном из крупных канадских университетов. Я заметил о трех предсказаниях дарвиновской эволюции, которые, как казалось, постоянно опровергались экспериментальными данными, и спросил его об этом. К моему удивлению, он признал, что все три предсказания представляют собой серьезные проблемы, на которые мы еще не нашли удовлетворительных ответов. Имейте в виду, что это было за 35 лет до интервью Брета Вайнштейна. Главное отличие между тогда и сейчас заключается в том, что прогресс в науке сделал эти проблемы еще более очевидными.

Юджин Кунин, всемирно известный эволюционный биолог, в 2007 году опубликовал статью, в которой признал, что даже репликация РНК, предполагаемая ступенька к жизни, была настолько невероятно маловероятна, что вряд ли могла произойти где-либо во Вселенной.² Его решением было предложить бесконечную мультивселенную, которая предоставила бы бесконечное количество возможностей для решения этой проблемы. Особенно интересно прочитать комментарии рецензентов. Они выразили опасение, что разумный замысел может быть расценен как лучшее объяснение происхождения жизни. В результате в заключительном предложении статьи Юджина Кунина абсурдно утверждается, что его гипотеза о бесконечной мультивселенной «не оставляет места для какой-либо формы разумного замысла». Можно было бы подумать, что разум, существование которого мы знаем, поскольку у всех нас он есть, мог бы быть лучшим вариантом «бритвы Оккама», чем предложение бесконечного числа непроверяемых вселенных,³ но в псевдонауке рациональные рассуждения часто обходят стороной.

Если кто-то задается вопросом, что является движущей силой дарвинизма и какова мотивация дарвинистов «говорить ложь», как выразился Вайнштейн, то стоит подумать как об отрицании Кунином любого разумного замысла, лежащего в основе жизни, так и о том, что сказал Вайнштейн о так называемой «угрозе» теории разумного замысла как объяснения происхождения и разнообразия жизни. Эта «угроза» и отрицание привели к тому, что дарвинисты лгут самим себе и общественности. В результате дарвинизм деградировал до уровня псевдонауки.

Вариации vs дарвинизм

Обычный человек склонен понимать слово «эволюция» как теорию, согласно которой все многообразие растительного и животного мира произошло от очень простой клетки, которая каким-то образом возникла в прошлом и начала самовоспроизводиться. Люди часто бывают сбиты с толку, узнав, что эволюция часто определяется как вариация в популяции растений или животных с течением времени, посредством комбинации генетического дрейфа, мутаций⁴ и естественного отбора. (Примечание: здесь понятие «мутация» включает вставки, делеции, дупликации, инверсии и транслокации.) Поскольку мы наблюдаем вариацию во всей природе, дарвинист может смотреть вам в глаза и с уверенностью заявлять, что «эволюция – это факт!». Но определять эволюцию просто как генетические изменения с течением времени – это вводить в заблуждение. Чтобы избежать использования термина «эволюция» вводящим в заблуждение образом, я буду называть изменения в популяции с течением времени просто «изменениями». Что касается неодарвинской теории общего происхождения, мы будем называть эту веру дарвинизмом.

Как мы можем отличить одно от другого?

К сожалению, в эволюционной биологии наблюдается тревожная нехватка точности (rigor), когда речь заходит о различии между вариацией и дарвинизмом. Я часто замечаю, как дарвинисты настаивают на том, что это одно и то же, но с развитием науки эта точка зрения становится явно ложной. Точность должна быть неотъемлемой частью хорошей науки, и использование слова «эволюция» для обозначения двух очень разных концепций не является исключением. На самом деле, существует центральная, объективная количественная оценка генетических изменений, которая позволяет науке четко различать вариацию и дарвинизм. Абсолютно центральным для жизни и ее выживания, размножения и вариации является функциональная информация, закодированная в ДНК организмов.

Функциональная информация

Концепция функциональной информации, необходимой для биологической жизни, была впервые предложена Джеком Шостаком в короткой статье в научном журнале Nature в 2003 году.⁵ Четыре года спустя он стал соавтором более обширной технической статьи в PNAS вместе с Робертом Хейзеном и др., в которой дал более подробное определение функциональной информации.⁶ В том же году я опубликовал статью в TBMM, в которой изложил, как мы можем оценить количество функциональной информации на основе фактических данных для семейств белков.⁷ Я использовал более полное уравнение, чем Хейзен и др., но для общих случаев, которые они обсуждали, уравнение, которое я использовал, сводится к идентичному уравнению, которое они предложили. Чтобы подтвердить это, я связался напрямую с Робертом Хейзеном и Джеком Шостаком, показав им вывод их уравнения из более обширного уравнения, которое я использовал для семейств белков, и они оба подтвердили, что я прав и что мы все используем одно и то же общее уравнение для измерения функциональной информации.⁸

Разница между вариацией и дарвинизмом

Когда мы количественно оцениваем наблюдаемые изменения функциональной информации в генетической вариации внутри популяции с течением времени, мы видим, что их нет. Если и происходят какие-либо изменения, то обычно это потеря информации, если вредные мутации не компенсируются с той же скоростью, что и полезные мутации. Статистически значимое увеличение функциональной информации никогда не было зафиксировано.

Дарвинизм требует появления новых семейств белков и систем регуляции генов, что требует огромного увеличения функциональной информации, закодированной в ДНК нового вида растений или животных. Некоторые дарвинисты указывают на появление новой функции как на положительное доказательство дарвинизма; однако, когда рассчитывается функциональная информация, необходимая для этих приобретений, оказывается, что появление новой функции может происходить без какого-либо увеличения функциональной информации. Таким образом, приобретение функции не коррелирует с тем, произошло ли соответствующее увеличение функциональной информации.

Подводя итог, можно сказать, что функциональная информация является ключевым фактором, отличающим вариацию от дарвинизма – последний требует значительного количества новой информации, кодирующей белки, в то время как вариация внутри популяции с течением времени этого не требует.

Категории псевдонауки

Существуют различные категории псевдонауки, но тип, имеющий отношение к дарвинизму, возникает, когда легитимная научная теория делает критически важные для этой теории предсказания, которые впоследствии оказываются ложными, но теория продолжает продвигаться как наука, часто с помощью «творческого» повествования и использования технических терминов в сочетании со словами и фразами, такими как «со временем», «возможно», «вероятно» и многими другими, которые можно благожелательно описать как слова и фразы, которые используются, когда подтверждающие данные недоступны. Ученые, продвигающие этот вид псевдонауки, «лгут» самим себе и общественности. Как только вы начинаете это замечать, вы уже не можете этого не видеть. Большая часть литературы о происхождении жизни изобилует этим.

Критические предсказания

Согласно научному методу, теория должна поддаваться проверке путем составления предсказаний, которые могут быть потенциально опровергнуты. Критическое предсказание (critical prediction) – это такое предсказание, которое, если оно опровергается, приводит к краху всей теории. Можно найти данные, которые можно интерпретировать как «доказательства» практически любого убеждения или теории. Однако доказательства в пользу теории перевешиваются опровержением критического предсказания.

Как и в любой теории, можно найти доказательства в поддержку дарвинизма, которые подробно освещаются в учебниках по дарвинизму, при этом полностью игнорируя или замалчивая критические предсказания и их опровержение. Таким образом, ученые «в некотором роде лгут о том, сколько мы знаем и что еще предстоит понять». Подчеркивание доказательств, подтверждающих убеждение, при одновременном замалчивании или игнорировании доказательств, опровергающих его, является еще одной характеристикой псевдонауки.

Например, некоторые аспекты ископаемых останков, филогенетических деревьев и генетических сходств могут быть интерпретированы таким образом, что подтверждают дарвинизм. Однако те же самые наблюдения предсказывает и теория, согласно которой за программным обеспечением жизни стоит разумное начало. В науке фальсификация критических предсказаний означает, что доказательства были применены неверно. Благодаря творческому подходу к изложению фактов грань между наукой и научной фантастикой в дарвинизме стирается до такой степени, что их становится почти невозможно отличить друг от друга. Для критического предсказания нам нужно что-то, что является одновременно существенным и уникальным для теории, так что в случае его фальсификации мы будем вынуждены признать, что дарвинизм, по словам Вайнштейна, на самом деле несостоятелен. Фальсификация разоблачает придуманое повествование дарвинизма как то, чем он является на самом деле – «ложью».

Два важных предсказания

Механизмы, используемые в дарвинизме, такие же, как и для вариаций, но с одним очень важным исключением – нет значительных ограничений для вариаций, если мы хотим получить все многообразие жизни из одной простой клетки. Это приводит к первому важному и уникальному предсказанию:

П1: В целом, не должно быть никаких ограничений для вариаций. Могут существовать ограничения на определенном эволюционном пути, но для создания того огромного разнообразия и многообразия жизни, которое мы наблюдаем, эти ограничения должны быть относительно легко преодолимыми для слепых естественных процессов.

Второе критическое предсказание вытекает из того факта, что дарвинизм предполагает, что жизнь началась с очень простого «минимального» организма, возможно, с 450 кодирующими белки генами,⁹ и постепенно эволюционировала до функциональной информации, кодирующей сегодня примерно 20 000 семейств белков.¹⁰ Чтобы достичь этого, процесс мутации и естественного отбора должен был начаться с нулевой генетической информацией и создать феноменальный объем функциональной информации, необходимой для кодирования по крайней мере 20 000 семейств белков сегодня. Таким образом, второе критическое предсказание заключается в следующем:

П2: Процесс мутации должен быть способен начинаться с нулевого уровня функциональной информации и производить необходимый уровень функциональной информации, требуемый для кодирования 20 000 функциональных семейств белков в ДНК живых организмов.

Обратите внимание, что тривиально легко произвести нефункциональные белки de novo, которые не способны к стабильным, повторяемым 3D-структурам, и функциональная информация, необходимая для производства таких белков de novo, приблизительно равна нулю. Функциональные семейства белков со стабильными 3D-структурами невероятно редки. Поэтому для их «определения» или кодирования требуется огромный объем функциональной информации.⁷

Тестирование П1

Дарвинизм требует многих миллионов лет, потому что дарвинская эволюция не имеет «в уме» никакого направления и не имеет плана. Это бессмысленный, слепой процесс, который можно описать как случайное блуждание. Чтобы эволюционировать в любом направлении, информация, закодированная в ДНК этого организма, должна быть изменена, утрачена или дополнена механизмом случайных мутаций. Если это случайное блуждание слепо натыкается на изменение информации, которое улучшает способность организма производить здоровое потомство, это изменение может распространиться в популяции и сохраниться в широко распространенном явлении, которое мы называем естественным отбором. Однако мы можем значительно ускорить этот процесс, если устраним слепое, бесцельное случайное блуждание и заменим его интеллектуально направленным экспериментом по селекционному разведению, в котором ученый может наблюдать и отбирать желательные признаки и даже ускорить вариацию, увеличивая частоту мутаций. Таким образом, мы можем экспериментально проверить П1, ускорив предлагаемый процесс дарвинизма, чтобы за несколько лет или десятилетий достичь того, что слепому, бездумному «часовщику»¹¹ потребовалось бы 11 миллионов лет. Селекционное разведение практикуется лабораториями по всему миру, особенно в области сельского хозяйства.

Фальсификация П1

В каждом эксперименте по селекционному разведению, который мы проводили на протяжении последнего столетия с целью выяснить, насколько далеко мы можем зайти в определенном направлении, мы всегда, без исключения, сталкивались с пределом. П1 продолжает фальсифицироваться в текущих экспериментах по селекционному разведению во всем мире. Теперь научные достижения раскрывают причину этого. Проблема заключается в том, что для эволюции чего-либо значимого требуется огромный скачок в функциональной информации, чтобы сгенерировать последовательность, которая будет кодировать новый, стабильный, функциональный трехмерный белок и его регуляторную систему. Точнее говоря, наука последовательно фальсифицировала это первое критическое предсказание, и делала это в лаборатории на протяжении более века бесчисленных экспериментов, без исключений. Вместо этого, если мы будем продолжать достаточно долго, мы в конечном итоге получим бесконечные вариации какого-то среднего дикого типа и достигнем пределов вариаций, как это наблюдается в знаменитом долгосрочном эволюционном эксперименте Ленски (LTEE).¹² Как и в LTEE, мы можем наблюдать приобретение функции, так как для этого не требуется новой функциональной информации (когда это достигается путем дублирования и уточнения существующей функциональной информации).

Почему вариации сталкиваются с препятствиями?

Чтобы получить что-то существенно новое, нам нужна новая генетическая информация, которая будет кодировать новые семейства белков. Хотя для разумных существ создание новой функциональной информации является тривиально простым делом, наши растущие знания показывают, что в естественных условиях это практически невозможно. Именно поэтому в экспериментах по селекционному разведению мы постоянно сталкиваемся с пределом того, как далеко мы можем продвинуться в любом направлении. Так насколько сложно случайным образом изменить информацию, кодирующую белок, чтобы случайно наткнуться на новое семейство белков, которое производит стабильную трехмерную структуру, полезную для биологической жизни?

«Поиск нового гена»

В ходе моей докторской программы по биофизике я разработал метод, позволяющий брать реальные данные из базы данных семейств белков и оценивать уровень функциональной информации,⁷ необходимой для кодирования этого белка в ДНК, путем идентификации аминокислотных паттернов для семейства белков. Как только мы знаем необходимую функциональную информацию, мы можем вывести вероятность или целевой размер в пространстве поиска, которую мы ищем.¹³

Абсурдно невозможно

Оказывается, что хотя мутации с тривиальной легкостью производят нефункциональные новые (de novo) белки, не имеющие стабильной трехмерной структуры, те, которые производят функциональные, стабильные трехмерные структуры, предопределенные физикой,¹⁴ настолько редки, что мы не должны ожидать увидеть даже одну из них за всю историю Вселенной.¹⁵ Вместо этого мутации существующих генов с гораздо большей вероятностью приводят к образованию неправильно свернутых белков, которые могут образовывать скопления, называемые амилоидами, которые могут быть смертельными или вызывать серьезные нарушения здоровья (например, болезнь коровьего бешенства, болезнь Альцгеймера и болезнь Паркинсона). Чтобы лучше понять, насколько редки эти стабильные 3D-белки, давайте поместим все аминокислотные последовательности для определенного семейства белков в коробку объемом 1 кубический метр, содержащую 10⁶⁰ функциональных последовательностей для этого семейства белков, а затем разделили бы остальную часть вселенной на аналогичные кубы, содержащие аналогичное количество случайных последовательностей аминокислот, и если бы предполагаемый радиус наблюдаемой вселенной составлял 46,5 миллиарда световых лет (или 3,6 x 10⁸⁰ кубических метров), нам пришлось бы пройти в среднем примерно 10²⁰³ вселенных, прежде чем мы нашли бы последовательность, принадлежащую новому семейству белков средней длины, которое производило бы стабильные 3D-структуры. Именно поэтому мы наблюдаем естественные ограничения вариаций в экспериментах по селекционному разведению – это потому, что последовательности аминокислот, которые дают новые семейства белков, поразительно редки – настолько редки, что было бы абсурдно ожидать, что естественный эволюционный процесс «найдет» хотя бы одно среднее семейство белков где-либо во вселенной за всю историю ее существования. Это еще одна причина, по которой те, кто продвигает дарвинизм, по словам Вайнштейна, «говорят ложь», если они вводят в заблуждение себя и общественность, заставляя поверить, что слепой, бездумный дарвинский процесс может наткнуться на новые, функциональные семейства белков со стабильной трехмерной структурой и совершить этот удивительный подвиг около 20 000 раз! Могут быть некоторые псевдонаучные утверждения, которые кажутся в какой-то мере правдоподобными, но эта дарвинская вера выходит за пределы правдоподобности с вопиющим отрывом. Тем не менее, многие дарвинисты продолжают игнорировать или замалчивать данные реальной жизни – еще одна характеристика псевдонауки.

Фальсификация П2

Мутации должны, в среднем, медленно увеличивать количество генетической информации в течение миллионов лет, если дарвинизм собирается производить новые гены, кодирующие белки. Однако наши наблюдения показывают, что мутации делают как раз наоборот. Исследование ухудшающихся геномов различных организмов указывает на то, что природа неустанно уничтожает всю жизнь через постоянную деградацию функциональной информации, закодированной в ДНК всех организмов. Дарвинизм предсказывает, что если мы построим график функциональной информации, кодирующей семейства белков, в зависимости от времени, то он покажет среднее чистое увеличение функциональной информации с течением времени. Реальность же противоположна: потеря генов в результате мутаций и делеций, по-видимому, неуклонно и систематически уничтожает генетическую информацию всей биологической жизни, от бактерий¹⁶ до знаменитой плодовой мухи¹⁷ и человека.¹⁸ Это прямо противоположно тому, что требует дарвинизм, что фальсифицирует П2.

Дарвинисты отвечают на это, указывая, что да, мутации могут быть вредными, но если они делают организм неспособным выживать и размножаться, он будет устранен естественным отбором, и останутся только те мутации, которые не настолько вредны, чтобы помешать выживанию и размножению. Таким образом, самые худшие мутации отсеиваются с каждым поколением.

Это, очевидно, верно для летальных мутаций, но большинство мутаций в краткосрочной перспективе являются лишь слегка вредными или даже нейтральными. К сожалению, они накапливаются из поколения в поколение, создавая мутационную нагрузку, которая увеличивается с каждым поколением, что приводит к постоянному снижению процента жизнеспособного потомства из поколения в поколение, пока не останется недостаточно жизнеспособного потомства для продолжения вида, и он не вымрет.¹⁹ Этот процесс происходит во всей биологической жизни.

Резюме

Чтобы дарвинизм был прав, природа должна предоставить арену, где новые, функциональные, стабильные, трехмерные белки относительно легко найти, а скорость производства новой функциональной информации, закодированной в геномах живых организмов, превышает скорость ее уничтожения. Реальность такова, что ни то, ни другое не соответствует действительности. Законы физики определяют, что стабильные трехмерные структуры белков невероятно редки, а естественный процесс мутации приводит к чистому ухудшению любой функциональной информации, которая уже существует. Вот почему каждый эксперимент по селекционному разведению достигает предела, если мы пытаемся понять, как далеко мы можем зайти. Природа гарантирует, что два критических предсказания дарвинизма будут и впредь полностью и последовательно опровергаться. Дарвинизм начинался как увлекательная теория, но опровержение его критических предсказаний означает, что те, кто продолжает его продвигать, продвигают псевдонауку. Они, как выразился Вайнштейн, «обманывают самих себя» и «говорят ложь» общественности.

Позитивная нота в заключение 

Как заявил Вайнштейн, «современный дарвинизм не работает». Меня часто спрашивают, что я могу предложить в качестве альтернативы. Я отвечаю, что мы должны следовать за наукой. В данном случае наука показывает, что гены, кодирующие белки, требуют впечатляющего уровня функциональной информации, которая уже закодирована в геномах живых организмов. Единственное, что наука когда-либо наблюдала, способное производить функциональную информацию, – это разум; мы делаем это каждый раз, когда отправляем кому-то сообщение, пишем эссе или компьютерный код. Отпечатки разума находятся повсюду в геномах живых организмов в виде функциональной информации, закодированной в ДНК. У науки нет других наблюдаемых, повторяемых вариантов; игнорировать это – значит заниматься плохой наукой. Способность производить статистически значимые уровни функциональной информации является уникальной чертой разума. Ключевое слово здесь – «уникальная»; наука никогда не наблюдала никаких других подобных процессов. Даже генетические алгоритмы требуют разума для разработки функции приспособленности и, таким образом, являются примерами интеллектуального дизайна в действии. Я написал короткую вводную статью «Почему этот ученый считает, что для биологической жизни требовался интеллектуальный дизайн», в которой представлен позитивный научный метод проверки гипотезы о том, что функциональная информация, обнаруженная в живых организмах, требует разума. Задача науки – провести обратный инжиниринг²⁰ клетки с ее системами обработки информации и регуляции генов, чтобы понять, как все это работает.

[...] Исходя из прошлого опыта, я предполагаю, что эта статья вызовет не слишком восторженную реакцию со стороны убежденных дарвинистов, которые не любят, когда их убеждения подвергаются сомнению. [...]